К 98-ой годовщине октябрьского переворота 1917 года
О преданности и верности
Картина
Павла Мурахина «Расстрел царской семьи»
На полотне изображены (слева направо):
камердинер А.Е. Трупп, Великая Княжна Мария, Великая Княжна Анастасия,
Цесаревич Алексей, Император Николай II, Императрица Александра Фёдоровна,
Великая Княжна Татьяна, Великая Княжна Ольга, лейб-медик Е.С. Боткин, комнатная
девушка А.С. Демидова, повар И.М. Харитонов
Тысяча
девятьсот семнадцатый год стал для народа Российской империи годом выбора, трагического
выбора. Все люди, которые обладали достаточной осведомленностью о происходящих
процессах и событиях, этот выбор сделали. Кто-то выбрал либеральные ценности,
усердно пропагандировавшиеся западными народами, кто-то отдал предпочтение
социально-демократическим идеям, многие просто предпочли личную выгоду и
безопасность, примкнув к тем, на чьей стороне была сила. Но, так или иначе, к
началу 1917 года народы России сделали выбор в пользу кардинального изменения
существующего в стране порядка.
Это
только потом, уже к концу 17-го – к началу 18-го многие инициаторы
событий прозрели всю бедственность и гибельность своего выбора и принялись
организовывать то, что впоследствии историки назвали «Белым движением». А к
февралю 1917 года император Николай II и его Семья остались, казалось, в полном
одиночестве…
В
полном ли? Нет, все-таки были люди, которые любили Царя слишком сильно, чтобы отречься
от него, или же обладали глубокой порядочностью и верностью долгу, другими
словами, тем комплексом душевных качеств, что называется благородным словом
«честь». И честь не позволила им пойти против совести, совершив предательство.
Мы знаем далеко не всех из них. Но мы расскажем о тех, о ком сможем рассказать,
держа в своем уме и сердце светлый образ тех, кто остался безымянным. Итак,
вспомним сегодня тех, кто не умел ходить кривыми и глухими окольными тропами, а
выбрал прямую дорогу, пусть даже она вела к смерти…
Граф Фёдор
Артурович Келлер
Кавалер
орденов Святого Георгия 3-й и 4-й степеней. Участник Русско-турецкой войны, герой
Первой мировой войны, «первая шашка России».
«Граф Келлер был чрезвычайно заботлив
о подчинённых; особое внимание он обращал на то, чтобы люди были всегда хорошо
накормлены, а также на постановку дела ухода за ранеными, которое, несмотря на
трудные условия войны, было поставлено образцово. Встречая раненых, выносимых
из боя, каждого расспрашивал, успокаивал и умел обласкать. С маленькими людьми
был ровен в обращении и в высшей степени вежлив и деликатен; со старшими
начальниками несколько суховат.
Неутомимый кавалерист, делавший по сто
вёрст в сутки, слезая с седла лишь для того, чтобы переменить измученного коня,
он был примером для всех. В трудные моменты лично водил полки в атаку и был
дважды ранен. Когда он появлялся перед полками в своей волчьей папахе и в
чекмене Оренбургского казачьего войска, щеголяя молодцеватой посадкой,
чувствовалось, как трепетали сердца обожавших его людей, готовых по первому его
слову, по одному мановению руки броситься куда угодно и совершить чудеса
храбрости и самопожертвования».
А.Г. Шкуро
(служил под началом Ф.А. Келлера в 1915-1917гг.)
Третьего
марта в штабе корпуса, которым командовал граф Келлер, была получена телеграмма
из Ставки об отречении Императора от Престола. Генерал Келлер сразу же, не
сомневаясь в своих офицерах, провёл собрание унтер-офицерского состава, где,
выяснив и его преданность отрёкшемуся Царю, на 4 марта вызвал корпус в
окрестности Оргеева, где построил корпус в каре и во всеуслышание заявил: «Я получил депешу об отречении Государя и о
каком-то там Временном правительстве. Я, ваш старый командир, деливший с вами и
лишения, и горести, и радости, не верю, чтобы Государь Император в такой момент
мог добровольно бросить армию и Россию».
Удивительна
проницательность старого военачальника, сразу увидевшего за тем, что впоследствии
назвали «февральской революцией», дворцовый переворот, мятеж элиты русского общества.
В
полдень 6 марта граф Келлер отправил телеграмму Государю, в которой выражал
негодование от лица корпуса и себя лично по отношению к тем войскам, что
присоединились к мятежникам, а также просил Царя не покидать Престола.
Перехваченная
организаторами переворота телеграмма графа привела к прибытию вскоре в штаб
келлеровского корпуса генерала Маннергейма, который предпринял попытку
уговорить Келлера подчиниться Временному правительству. Однако граф не пошёл на
уступки, отказался присягать Временному правительству, сказав: «Я христианин, и думаю, что грешно менять присягу».
По воспоминаниям А.И. Деникина, генерал также заявил, что «отказывается приводить свой корпус к присяге, так как не понимает
существа и юридического обоснования верховной власти Временного правительства;
не понимает, как можно присягать повиноваться Львову, Керенскому и прочим
определённым лицам, которые могут ведь быть удалены или оставить свои посты».
Естественно,
что при таких убеждениях генерал Келлер был незамедлительно отстранен от
командования и отправлен в отставку. Сдав корпус одному из своих боевых товарищей
– генералу Крымову, граф Келлер уехал из армии в Харьков, где проживала в
это время его семья.
Летом
1918 года, когда гражданская война была уже в самом разгаре, фигура
авторитетного боевого генерала, а пуще того безукоризненная его честность и порядочность
привлекли внимание лидеров и организаторов «Белого движения». В конце ноября
1918 года граф Келлер принял предложение возглавить Северную армию,
создававшуюся на территории Псковской и Витебской губерний и имевшую яркую
монархическую окраску.
Но
судьба оказалась благосклонна к графу, не дав ему поучаствовать в
братоубийственной войне. В декабре к Киеву, где находился в это время Келлер,
приблизились повстанцы Симона Петлюры. Келлер взял на себя руководство обороной
города, но ввиду невозможности сопротивления распустил вооружённые отряды.
Германские
военные предложили ему снять форму и оружие и бежать в Германию, но Келлер не
хотел расставаться ни со своими погонами, ни с полученной от императора
наградной шашкой. Он совершенно открыто поселился в Михайловском монастыре с
двумя адъютантами, А. А. Пантелеевым и Н. Н. Ивановым. Когда петлюровцы явились
в монастырь с обыском, вопреки уговорам монахов он сам через адъютанта сообщил
о себе пришедшим. В ночь на 8 (21) декабря 1918 года граф Келлер и его спутники
были убиты повстанцами…
«Мне казалось всегда отвратительным и
достойным презрения, когда люди для личного блага, наживы или личной безопасности
готовы менять свои убеждения, а таких людей громадное большинство».
Ф. А. Келлер
Гусейн Хан Нахичеванский
Русский
генерал от кавалерии, генерал-адъютант. Происходил из владетельной ханской фамилии
Нахичеванских Эриванской губернии. Командовал элитными кавалерийскими частями и
был единственным за всю историю генерал-адъютантом мусульманином в Русской императорской
армии. Кавалер 15 российских и 9 иностранных государственных наград, включая боевые
ордена Святого Георгия 3-й и 4-й степеней и Золотое оружие «За храбрость».
Получив
сообщение из Ставки об отречении императора, генерал Гусейн Хан Нахичеванский отправил
начальнику штаба Верховного главнокомандующего генералу М. В. Алексееву телеграмму:
«До нас дошли сведения о крупных
событиях. Прошу Вас не отказать повергнуть к стопам Его Величества безграничную
преданность гвардейской кавалерии и готовность умереть за своего обожаемого
Монарха. Генерал-адъютант Хан-Нахичеванский. № 277, 03 марта 1917 г.»
Однако
генерал-адъютант Алексеев не передал телеграмму императору… После отречения Николая
II Гусейн Хан отказался присягать на верность Временному правительству.
Согласно
ряду авторов, Гусейн-Хан был расстрелян большевиками вместе с Великими Князьями
Павлом Александровичем, Николаем Михайловичем, Георгием Михайловичем и Дмитрием
Константиновичем в Петропавловской крепости 29 января 1919 года.
«Многим кажется удивительным и
непонятным тот факт, что крушение векового монархического строя не вызвало
среди армии, воспитанной в его традициях, не только борьбы, но даже отдельных
вспышек. Что армия не создала своей Вандеи… Мне известны только три эпизода резкого
протеста: движение отряда генерала Иванова на Царское Село, организованное
Ставкой в первые дни волнений в Петрограде, выполненное весьма неумело и вскоре
отмененное, и две телеграммы, посланные государю командирами 3-го конного и гвардейского
конного корпусов, графом Келлером и ханом Нахичеванским. Оба они предлагали себя
и свои войска в распоряжение государя для подавления «мятежа»…»
А.И. Деникин. Очерки русской смуты
Климентий Григорьевич Нагорный
Из крестьян.
Женат не был. Служил матросом на императорской яхте «Штандарт», откуда в декабре
1913 года ушёл на службу помощником дядьки Цесаревича боцмана А. Е. Деревенько.
После
того, как после Февральской революции боцман А.Е. Деревенько ушёл из Царского
Села вместе с революционными матросами, К.Г. Нагорный стал дядькой Цесаревича.
Когда царская семья в августе 1917 года высылалась в Тобольск, возможность покинуть
службу была у всех императорских слуг, но Климентий Нагорный предпочёл остаться
в семье отрёкшегося монарха и добровольно отправился вместе с ними в ссылку.
По
воспоминаниям очевидцев, К.Г. Нагорный не мог молча сносить издевательства тюремщиков
над цесаревичем Алексеем. Ещё на пути из Тобольска в Екатеринбург на борту парохода
«Русь» Нагорный защитил цесаревича от произвола комиссара Родионова. А.А. Теглева,
няня царских детей, вспоминала: «Нагорный держал себя смело и свою будущую
судьбу себе предсказал сам. Когда мы приехали в Екатеринбург, он мне говорил: «Меня они, наверное, убьют. Вы посмотрите,
рожи-то, рожи у них какие! У одного Родионова чего стоит! Ну, пусть убивают, а
все-таки я им хоть одному-двоим, а наколочу морды сам!»
15
(28) мая 1918 года матросы К.Г. Нагорный и И.Д. Седнёв были взяты из
Ипатьевского дома и доставлены в Екатеринбургскую тюрьму. По одним сведениям, в
начале июня, по другим – в начале июля 1918 года Климентий Нагорный и
Иван Седнёв в группе других заключённых были выведены из тюрьмы, отведены за
город в безлюдное место и тайно, в спину, убиты «за предательство дела
революции», как было указано в постановлении об их казни.
Идя
к месту казни, Нагорный, по рассказам очевидцев, держался мужественно и ободрял
других смертников.
Иван Дмитриевич Седнёв
На службу в
царскую семью И.Д. Седнёв попал благодаря рекомендации своего друга матроса
«Штандарта» К.Г. Нагорного, который был при Цесаревиче дядькой. Иван Седнёв
стал лакеем великих княжон, являясь не только помощником, но и телохранителем
царских детей, везде сопровождая их, что было жизненно важно во времена, когда
революционеры вели охоту на представителей царствующей династии.
В
дневниковых записях Николая Александровича и Александры Фёдоровны упоминания о
Седнёве встречаются часто, последняя называла его «добрый Седнёв», а фрейлина, А.А. Вырубова – «прекрасным человеком».
Как
и Климентий Нагорный, Иван Седнёв предпочел остаться вместе с Семьей последнего
русского Императора.
В
Екатеринбурге у И.Д. Седнёва и К.Г. Нагорного (прибывшего со второй партией
ссыльных) практически сразу начались конфликты с екатеринбургской охраной
Царской Семьи. Бывшие матросы «Штандарта» поднимали голос в защиту притесняемых
охраной узников, принялись смывать со стен стихи и рисунки неприличного и
оскорбительного для Царской Семьи содержания, которые оставляли
красноармейцы-охранники.
Но
окончательно решило их судьбу то, что они позволили себе открыто возмущаться
тем, что охрана ворует вещи, принадлежащие царской семье. Пьер Жильяр вспоминал
впоследствии: «…эти два милых малых не
могли скрыть своего возмущения, когда увидели, как большевики забирают себе
золотую цепочку, на которой висели у кровати больного Алексея Николаевича его образки».
Иван
Дмитриевич Седнёв был расстрелян большевиками летом 1918 года.
Лейб-медик Евгений Сергеевич Боткин
Евгений
Сергеевич был сыном выдающегося русского ученого, профессора медицины Сергея
Петровича Боткина, служившего лейб-медиком императоров Александра II и Александра
III. Преемником Сергея Петровича на должности лейб-медика долгое время состоял
доктор Г. Гирш. Когда он умер, императрицу Александру Федоровну спросили, кого
бы она хотела видеть на его месте. Она сказала: «Боткина, – и добавила,
– того, который был на войне». Евгений Сергеевич всю Японскую войну
провел на театре военных действий, отличился самоотверженной работой и личной
храбростью.
Во
время Первой Мировой войны Е.С. Боткин всего лишь два или три раза ездил с
Царем в Ставку, он почти постоянно оставался в Царском Селе. Николай II
говорил, что «желает его видеть при Ее Величестве и детях».
В
1917 году, после падения монархии, Е.С. Боткин остался вместе с Царской Семьёй
в Царском Селе, а затем последовал за ней в ссылку. В Тобольске он открыл
бесплатную медицинскую практику для местных жителей. В апреле 1918 года вместе
с царской четой и их дочерью Марией был перевезён из Тобольска в Екатеринбург.
Мог не ехать, но вызвался сам.
В
дневниках Николая II и Александры Федоровны царскосельского, да и тобольского
периодов имя Е.С. Боткина встречается нечасто. Но их же дневниковые записи во
время екатеринбургского заточения упоминают его неоднократно. И это вряд ли случайно.
По мере того как тюремные условия становились все более жесткими, значение
такой благородной и умиротворяющей личности, как доктор Боткин, не могло не
расти. Теперь фактически только через него шли все переговоры с тюремщиками из
охраны «Дома особого назначения» и исполкома Уралоблсовета.
Девятого
июля, за неделю до страшной ночи расстрела в ипатьевском подвале, Евгений Сергеевич
начал писать длинное письмо «доброму другу Саше», как можно судить, своему
однокашнику по учебе в Медицинской академии выпуска 1889 г. В этом последнем
прижизненном письме – весь Е.С. Боткин.
«Ты с драгоценным для меня доверием
поинтересовался моей деятельностью в Тобольске. Что же? Положа руку на сердце,
могу тебе признаться, что и там я всячески старался заботиться «о Господнем»,
«како угодить Господу», а, следовательно, и о курсовом, – «како не посрамити
выпуска 1889 г.». И Бог благословил мои труды, и я до конца дней своих сохраню
то светлое воспоминание о своей лебединой песне. Я работал там изо всех своих последних
сил, которые неожиданно разрослись там…»
Евгений
Сергеевич Боткин был убит вместе со всей Императорской Семьёй в Екатеринбурге в
Ипатьевском доме в ночь с 16 на 17 июля 1918 года.
«Иллюзиями не убаюкиваюсь и
неприкрашенной действительности смотрю прямо в глаза».
Е.С. Боткин
Князь Василий Александрович Долгоруков
Во время
Первой Мировой войны находился при Царе в Ставке. Дослужился до гофмаршала
Двора Его Императорского Величества, награждён орденами.
Протопресвитер
о. Георгий Шавельский давал Василию Александровичу Долгорукову следующую
характеристику: «Гофмаршал князь В.А. Долгоруков
был бесконечно предан Государю. Его честность и порядочность во всех отношениях
были вне всяких сомнений. Попал он в Свиту, так сказать, по наследству, так как
приходился de jure пасынком, a de facto (как утверждали) сыном обер-гофмаршалу
графу Бенкендорфу. Профессор Федоров часто говорил, что «Валя Долгоруков
– ни к черту негодный гофмаршал». Ещё менее он годился для чего-либо
иного в Царском Селе: чтобы развлекать Государя, – он был слишком скучен
и не остроумен; чтобы быть советником, – он был слишком прост умом».
Как
знать, не эта ли простота ума, о которой со слов отца Георгия говорил профессор
Федоров, сослужила князю Долгорукову добрую службу. Когда ум не подбрасывает
множества многообещающих идей, человеку остается следовать за сердцем, а сердце
Василия Александровича всецело принадлежало Государю…
14
августа 1917 года князь Долгоруков добровольно последовал за Императором и
Императрицей в качестве сопровождающего (вместе с графиней Гендриковой) к месту
ссылки Императорской Семьи. Во время заточения он всегда рядом с Государем:
пилит дрова, чистит снег, копает землю. Князь не только сочувствует Николаю II,
но и старается защитить его.
30
апреля 1918 года по приезде в Екатеринбург князь Долгоруков был арестован «в
целях охраны общественной безопасности». Его поместили в политическое отделение
екатеринбургской тюрьмы. Чекисты попытались обвинить его в планировании побега
царской семьи из ссылки. Историки называют эти обвинения несостоятельными. 10
июля 1918 года Василий Александрович был расстрелян большевиками в лесу под
Екатеринбургом.
Алексей Егорович Трупп
Алексей
Егорович Трупп (Алоиз Лаурус Труупс) – камер-лакей (камердинер)
последнего российского императора Николая II. Латыш по национальности, по
вероисповеданию – католик.
В настоящее
время слово «лакей» имеет негативную окраску, однако изначально это слово французского
происхождения обозначало слугу, то есть человека, выполняющего различные
поручения. Придворный лакей, или камер-лакей, относился к числу низших
служителей придворного ведомства. В силу своей должности он постоянно находился
при членах Царской Семьи, даже в траурной церемонии придворные лакеи принимали
участие в печальном шествии, следуя за ротами полков лейб-гвардии.
Служба
при дворе требовала не просто исполнительности, постепенно из простого лакея
Трупп сделался доверенным лицом и приближенным человеком к Царской семье.
Доход
Алоиза позволял ему приобрести в окрестностях Санкт-Петербурга несколько участков
и дач, но он был равнодушен к драгоценностям, будучи человеком некорыстным. Всю
жизнь Алоиз помнил, что его родина – Латгалия (восточная Латвия), и различными
путями старался помочь знакомым, обращавшимся к нему за помощью. Он помогал
деньгами, оказывал протекцию при устройстве на работу, отвечал всем, кто его
просил, был веселым и коммуникабельным, любил проводить время со своими
соотечественниками, однако воздерживался от участия в общественных мероприятиях,
поскольку служил при дворе.
Последний
раз А.Е. Трупп посетил родные места в 1912 г. Возможно, у него было предчувствие
– во время последнего приезда Алоиз говорил родным, что, несмотря на
любовь к ним и своей родине, его жизнь связана с Царской Семьей, что он всегда
будет к ней возвращаться. Э.Д. Колесникова, внучатая племянница А.Е. Труппа,
рассказывает, что он был идеалистом и очень преданным человеком. Он испытывал искреннюю
симпатию к тем людям, которым служил. Одной из главных черт его характера была
последовательность, он всегда доводил до конца все, за что брался.
Не
имея собственных детей, он был привязан к царским детям, любил детей вообще.
Приезжая в свою деревню, Алоиз всегда привозил конфеты маленьким односельчанам.
Последний
этап жизни Труппа был связан с трагедией царской семьи. Он проявил то терпение
и преданность, которые относились к числу его достоинств на протяжении всей
жизни. Алексей Егорович последовал за царской семьей в ссылку добровольно.
Алексей
Егорович Трупп был убит вместе со всей Императорской Семьёй в Екатеринбурге в
Ипатьевском доме в ночь с 16 на 17 июля 1918 года.
* * *
Мы
рассказали о тех людях из числа преданных Императору и его Семье, о жизни и
облике которых удалось отыскать какие-либо факты, позволяющие получить представление
об их личности.
К
сожалению, практически никаких сведений не удалось найти о погибших вместе с
Царской Семьей: Анне Степановне Демидовой,
комнатной девушке императрицы Александры Фёдоровны, и Иване Михайловиче Харитонове, поваре Царской Семьи.
Нечего
почти рассказать об Илье Леонидовиче
Татищеве, генерал-адъютанте Николая II, расстрелянном вместе с князем Василием Александровичем Долгоруковым.
Мало что известно об убитых чекистами в Перми Екатерине Адольфовне Шнейдер, гофлектриссе Императрицы, и графине Анастасии Васильевне Гендриковой,
фрейлине Александры Федоровны. Вспомним и Алексея
Андреевича Волкова – камердинера Императрицы, чудом спасшегося с
места казни. Его мемуары послужили впоследствии ценным источником информации о
жизни Царской Семьи в ссылке.
Мы
можем с уверенностью сказать, что эти люди по великой любви к Венценосной Семье
и по зову долга предпочли пойти на смерть, но не оставить Императора и его
Семью без поддержки и помощи в самые темные и тяжелые дни.
Бывает
так, что человек проживает свою жизнь в глубоком созвучии с Богом и стяжает духовные
дары любви, смирения и милосердия. Когда он покидает земной мир, близко знавшие
его люди говорят о нем как о святом.
Другие
люди проходят по жизни, следуя голосу совести и нравственному закону, и оставляют
по себе память великих праведников.
И
есть люди (и таких большинство), в которых всю жизнь идет борьба между
бессмертным Духом и земными страстями. Идет до последнего момента. И вот
наступает момент, когда такой человек, не имея ни великого молитвенного
усердия, ни сердца, полного любви ко всему Творению, приносит Богу свое
последнее подношение: жизнь, которую он полагает «за други своя»… И хотя
невозможно без жалости думать о таком человеке, оставившем мир в расцвете лет и
творческих сил, сердце за него радуется: Дух победил бренное тело. Добровольно
отдав свою жизнь, этот человек утверждает бессмертие.
И
сегодня, глядя через столетие на судьбы людей, сохранивших верность Императору
Николаю II, хочется сказать им: «Спасибо! Спасибо за славный пример и высокое
благородство Духа!»
Материал подготовил
Дмитрий Филатов, Воронежская обл.
Материал
размещен на сайте Духовно-просветительского Центра «СИРИУС» по ссылке:
http://org.sirius-ru.net/media/films/o-predannosti-i-vernosti_nikolai2.htm
Источники:
- Википедия. Свободная энциклопедия [Электронный
ресурс].
- Журнальный зал [Электронный ресурс] / Иоффе Г.З.
Претерпевшие до конца. – Электрон. дан. – Режим доступа:
http://magazines.russ.ru/nj/2008/251/io9.html, свободный. – Загл. с
экрана.
- Энциклопедия Царского Села [Электронный ресурс]
/ Логунова М.О. Трупп Алексей Егорович (Алоиз Лаурус Труупс). –
Электрон. дан. – Режим доступа: http://tsarselo.ru/yenciklopedija-carskogo-sela/istorija-carskogo-sela-v-licah/trupp-aleksei-egorovich-aloiz-laurus-truups-1856---1917.html#.Vaah3ydkc0F,
свободный. – Загл. с экрана.
